За пять дней они наморозили над Капскими горами снеговую шапку полукилометровой высоты и та продолжала расти, хотя и постоянно оседала под собственным весом, превращаясь в лёд. Эксперимент окончился удачей, хотя в итоге всё же хлынули проливные дожди в предгорьях, но улетели снегоделы вовсе не потому, что об этом их попросили местные жители. Они уже дважды дозаправлялись топливом и после третьей дозаправки полетели к Драконовым горам и летали над ними две недели подряд, такой азарт их охватил. Только после этого, наморозив весьма приличные ледники, Митяй сказал, что пока что этого хватит и передал эстафету местным гляциологам, но вооружать их бриллиантами холода не стал, да, и не те у них были самолёты, не говоря уже о техники пилотирования, ведь Тимофею и Танюшке приходилось ведловать в кабине изо всех сил, чтобы самолёт не свалился вниз в то время, как Татьяна ведловала в салоне, постоянно сбивая лёд с корпуса и плоскостей. Зато после них остались просто дивные, овальной формы белоснежные, голубеющие книзу, пусть пока ещё фирновые, но уже мощные купола, эти естественные регуляторы климата в региональном масштабе, без которых о регулярных осадках даже нечего и мечтать, но зато неприятности, связанные с опустыниванием, гарантированные на все сто процентом близостью к экватору, остались в далёком прошлом и о них можно было забыть навсегда.
Теперь то же самое следовало проделать над всеми горными массивами высотой более трёх километров, а такие имелись в Африке, ставшей в последние годы для Митяя чуть ли не второй родиной. В устье реки Вольта он провёл ещё одну большую каменную охоту, самолёт с алмазами на борту взял курс на Дмитроград, а команда снеговиков полетела Дагонград. Через неделю в воздух поднялось уже тридцать самолётов со снеговых дел мастерами на борту. Митяй, Найдар, Тимофей, Танюшка и Таня наработали очень ценный опыт, передали его своим ученикам и те поднялись в небо прекрасно зная, что и как нужно делать, а заодно умея по оттенку белого цвета определить, морозить участок дальше или хватит, пора лететь к другому. Митяю очень хотелось своими глазами увидеть, что же из всего этого получится, а потому он просидел в Африке до конца двенадцатого года. Ну, а получилось всё даже лучше, чем он мечтал и планировал. Если ледник над Нефтегорском всем давно уже осточертел, не говоря об остатках ледовых глыб в Европейской части России и на Южном и Среднем Урале, а также в Сибири, где они торчали ни к селу, ни к городу, то в Африке ледники являлись главными регуляторами климата, делающими его куда более влажным, хотя всё равно жарким, юг, однако. Зато Африка перестала быть огромным горчичником на заднице всего остального мира.
Митяй не поленился облететь все намороженные, благодаря мудрости дагонов, ледники и лично убедился, что теперь они уже никогда не исчезнут. Выглядели они весьма величественно и продолжали увеличиваться в размерах. Очень уж большой заряд холода всадили в них снеговики, но новым ледниковым периодом это не грозило. Скорее наоборот, зимы намного севернее Африки станут мягче и ровнее, без резкого шараханья вверх и вниз по шкале градусника. Ну, а тут, словно в качестве премии, за три недели до нового года в море Ирины вошел караван новых супершишиг и на максимальной скорости, не смотря на нешуточные штормы, направился к Тайладограду, чтобы выехать там на берег, в считанные дни пересечь большую половину Африки и дать возможность великому учителю продолжить свою затянувшуюся экспедицию в куда более комфортных условиях с новыми и старыми спутниками. Правда, большая часть тех людей, с которыми он выехал из Дмитрограда, уже вернулась домой. Им не терпелось, посмотрев на африканские чудеса, применить полученный опыт в родных краях. В частности вправить мозги некоторым рекам, а также прорыть каналы и построить огромные акведуки, чтобы устранить некоторые перекосы с водоснабжением. Кое-кто подумывал и о том, что и ледники в горах Кавказа также следует сделать потолще, но это ещё нужно было хорошенько просчитать на компьютерах, взвесить и ещё раз всё просчитать.
Митяй никак не высказывался по этому поводу и говорил, что сначала нужно провести исследования и хорошо обо всём подумать и только потом строить какие-то планы. Нисколько не смущаясь, он при этом приводил торопыгам в пример свою собственную африканскую командировку, говоря: – «Я в Африку тоже плыл с мыслью, что три, четыре месяца и мы рванём прямиком в Индию. А что вышло на деле? Я торчу здесь уже больше четырёх лет потому, что тутошние дела с кондачка решать было нельзя. Поэтому, ребята, не торопитесь, проведите исследования и скажите наверняка, а не наобум Лазаря, чем нам грозит таяние ледников и будет ли природе польза от того, что мы увеличим их толщину. С Матерью Землё в игры играть нельзя. Накажет.» Остудив одни горячие головы, Митяй остудил и другие, уже капитанские. Флотилия каравелл, он настоял, чтобы эти суда класса суша-вода называли именно так, доплыла от Новороссийска, где их построили, до Тайладограда всего за пятьдесят один час, а потом за четверо суток доехала и затем доплыла до Дагонграда и выехала на берег. Ну, а прибыв в Дагонград, ставший неофициальной столицей Африки, молодые капитаны-первопроходцы решили уболтать Митяя устроить гонки через экваториальные джунгли аж до мыса Доброй Надежды, но натолкнулись на его насмешливую улыбку. Митяй предложил маршрут куда более прозаический – доплыть до Старого Нигера по новой водной системе, спокойно сначала выехать на плотину, а затем съехать с неё по длинному и не слишком крутому сухому мосту-акведуку и сплавиться по Старому Нигеру до Гвинейского залива.