Сила ведлов - Страница 77


К оглавлению

77

Ясное дело, что при таком раскладе в руки палеонтологов будущего не могла попасть ни одна косточка тех, кто являлся естественным переходным звеном от неандертальцем к человеку. С пристрастием следователя Митяй расспрашивал Найдара и других дагонов о том, как они тут живут, чем занимаются и о чём мечтают, открывая для себя массу новой информации. В частности он понял, почему ведловство дагонов, а они в нём были великими мастерами, всё-таки постепенно сошло на нет и рассеялось. Всё объяснялось скорее всего тем, что дагоны так и не догнали одну простую истину – с помощью говорящих камней можно заставить двигаться все другие камни и даже более того, приманить к себе другие говорящие камни, заставив их подняться из-под земли, не только собрав по руслам рек те, которые не были разбиты вдребезги тупыми валунами. Это для них не только явилось самым большим откровением, но и заставило все народы, жившие окрест, беспрекословно повиноваться каждому слову великого отца камней Митяя Олеговича Мельникова. Ну, тот в свою очередь не бронзовел от такого преклонения, головка у него не кружилась и даже более того, он очень жестко фильтровал свой базар и, прежде чем пошутить, всегда говорил что его следующие слова будут шуткой, только шуткой и ничем кроме шутки они считаться не могут. А то перестанут быть шуткой. В общем Митяй попросту старался доказать всем, что он в первую очередь их друг, а уже потом великий учитель и всё такое.

Ему удалось сделать это довольно быстро и после того, как плотина была построена, поблагодарив всех за героический труд и турнув, куда подальше, Митяй занялся созданием нового центра экономического развития. Нефть в этих краях имелась, полезных ископаемых, включая всякие руды, тоже хватало, но самое главное под боком имелся Атлантический океан, в котором было растворено всё, вплоть до урана, а потому толковому ведлу ничего не составляло извлечь из океанской воды хоть чёрта лысого с хвостом и копытьями. К тому же для нужд металлургии на его дне имелась целая прорва железных конкреций. В общем с сырьём никаких проблем не было, а поскольку в этом регионе Центральной Африки от Сенегала на западе и до Судана на востоке проживало почти восемьсот тысяч человек, на севере Африки их жило впятеро меньше, а южнее и вовсе лежали практически безлюдные джунгли экваториального пояса, через которые можно было проехать только по рекам, то Митяй, поговорив с вождями, заложил в этих краях пятьдесят семь городов, расположив их преимущественно вдоль водной транспортной артерии и лишь до некоторых городов нужно было добираться на супершишигах.

С планом строительства городов все согласились и закипела большая стройка, но с учётом того, что на следующий год снова зарядят дожди. Правда, сухой сезон в десятом году оказался слегка подмоченным. Пусть и не сильно, но хотя бы раз в две недели то там, то сям проливался освежающий тёплый дождь и это происходило почти повсеместно. Между тем замеры, сделанные на ледниках до начала сезона дождей, показали, что во время него они увеличились в среднем на полтора метра, что очень порадовало Митяя, но ещё больше его порадовало то, что за весь последующий сухой сезон слой рыхлого льда уменьшился всего на восемьдесят пять сантиметров. Ну, а потом он дождался, когда начнётся второй сезон дождей. На этот раз они уже не были такими сильными, а поскольку сброс воды регулировался пятью реками, то никакого переполнения озёр и водохранилища не произошло. Зато электроэнергию было просто некуда девать и Митяй даже стал подумывать, а не протянуть ли провода на ледники и не установить там холодильники, но вслух об этом говорить никому не стал. В этом году толщина ледяного покрова снова увеличилась и даже больше, чем в прошлом. Процесс явно пошел, но он решил всё же подождать до конца сухого сезона, а тот оказался мокрее прошлогоднего. Климат явно менялся, причём в лучшую сторону, делался уже не субэкваториальным и не склонялся в сторону тропического, а становился субтропическим, но ведь прошло так мало времени, чтобы говорить об успехе.

Куда большим успехом Митяй считал бурное развитие животноводства и орошаемого земледелия. Быстро, но капитально и основательно отстроенные города утопали в садах апельсинов, мандарин, олив, инжира, граната, винограда, ну, и, естественно, как же обойдёшься в Африке без бананов и какао. Под личным руководством княгини Ольги ведлы-агрономы и селекционеры работали не то что на зависть Мичурину, но и Лысенко, а потому окультуривали и заставляли давать чудесные плоды любое дикое плодовое растение, которое только попадалось им на глаза. На огородах бок о бок росли картошка и ананасы, а какие заросли топинамбура вырастали в пампасах. Высотой под пятнадцать метров, жираф спрячется и фиг ты его увидишь. Возле таких кормовых пятен, высаживаемых неподалёку от рек, вставали лагерем слоны, мастодонты и даже каким-то удивительным образом не вымершие индрикотерии, но в Африке они были поменьше ростом, всего шести, максимум шести с половиной ростом в холке. Вот их-то князь Олег приметил и одомашнил всех до одного первыми. Дагоны говорили, что тешура самый вкусный, но и самый осторожный пугливый зверь, который только встречается в здешних лесах. Правда, кроме ведлов он никого не боится.

Теперь индрикотерии не боялись и ведлов, хотя те на них и ездили верхом. Этим травоядным млекопитающим гигантам очень понравились сладкие, сочные стебли топинамбура, а ведлам понравилось то, что период лактации у самок индрикотерия длится три с половиной года и то, что малышей уже в возрасте одного года можно переводить на искусственное вскармливание. Таким образом народ Говорящих Камней на халяву заполучил себе гигантские безрогих коров с очень покладистым характером, продолжительность жизни которых составляла сто двадцать лет. Ведлы-дагоны уже довольно давно наблюдали за этими животными и потому животноводам сразу же стало известно, что половая зрелость у самцов наступает к пятнадцати годам, а у самок к двенадцати, ведь индрикотерии, живущие небольшими стадами в лесах, растут очень быстро, особенно в первые десять лет. Раз в три года самка готова к спариванию. Её беременность длится двадцать восемь месяцев и период лактации у неё прекращается всего на четыре месяца перед родами и потом она ещё два месяца кормит своего малыша молозивом. Ну, а через два месяца она начинает давать совершенно изумительное на вкус нежно кремового цвета молоко с жирностью в семь процентов, из которого сыроделы приготовили такой сыр, что Митяй не поверил своим глазам. Князь Олег, основательно разобравшись с индрикотериями, отобрал двести молодых самок, пятьдесят самцов и уплыл с ними домой, сказав, что ничего другого ему уже не нужно.

77