Ну, а Митяй, хорошенько отоспавшись, велел установить собранные понтоны на стальные полозья, прицепить сани к Большим Шишигам и поскольку Урал уже встал, морозы опустились ниже тридцати, надев на колёса цепи, они поехали вниз уже прямиком в Нефтеград, лишь время от времени выезжая на лёд. Всё хорошо, да, только вот горючее приходилось экономить и потому в кубриках пришлось установить буржуйки и топить их дровами. Впрочем, горючего им хватило и когда Митяй так и не увидел при подъезде к вотчине князя Серёги Нефтяного газового факела, то заорал от восторга. Это означало, что попутный газ уже не отравлял атмосферу, а пошел в дело и он не ошибся. Нефтяники зимовали в землянках, но зато нефтеперегонный завод себе отстроили знатный, за что им и было разрешено запустить руки в добрую треть каменного хабара, собранного Митяем на Колдун-горе. Вот радости-то было, когда несколько десятков ведлов нашли себе второй комплект говорящих камней. Князя Нефтяного говорящие камни, привезённые Митяем, почему-то обошли стороной, а ведь он, начав ведловать возле бочек, сразу же определил, какие говорящие камни здешним ведлам придутся ко двору наилучшим образом, а какие везти дальше. В Нефтеграде число жителей также резко увеличилось и достигло почти десяти тысяч человек, но пуховых платков никто из них вязать не собирался. Все эти люди, как их громкоголосый весельчак-князь, уже стали завзятыми керосинщиками и почти двум третям народа срочно требовались говорящие камни, а потому Митяй, глядя на их счастливые лица и сверкающие глаза, на следующий день взял в руки Макиту и пошел на реку.
В реке Самаре он выпилил возле берега довольно большую прорубь прямо возле берега, затолкал шестом льдины под лёд, велел положить на берег длинный и достаточно широкий лоток, а ему принести кресло побольше и помягче, а также большую, тёплую шкуру и вообще, поставить над ним палатку, чтобы он не замёрз во время великого каменного ведлования. Лоток, кресло и несколько шкур ему притащили сразу, а вот с палаткой вышла небольшая заминка. Впрочем, Митяю она не была помехой, он достал свои говорящие камни, нацелился зелёным лучом на воду и принялся очень шумно ведловать. Шумно потому, что вода в проруби буквально бурлила и клокотала, когда он вызывал к себе говорящие камни чуть ли со всей округи и даже из-под Магнитогорска. Уже через каких-то два часа вода в проруби засверкала яркими, разноцветными сполохами и самые разнообразные говорящие камни начали попарно, с дробным перестуком выбираться из воды и катиться вверх по лотку на большой, деревянный стол, установленный, к тому времени, в большой палатке, которую поставили на берегу, а люди их тотчас хватали, заворачивали в замшу, но чаще всего в куски, отрезанные от своих старых шкур, и сносили на центральную площадь, к землянке князя.
Ведловал Митяй целых три дня и наведловал столько говорящих камней, что и сам удивился. И снова он выудил из потока камней несколько очень крупных алмазов, а вместе с ними изумрудов, сапфиров и рубинов. К этим камням он испытывал особое почтение, но когда речь дошла до выбора говорящими камнями своих ведлов, то выяснилось, что только в руки нескольких, самых опытных и могущественных из них пошли большие, действительно драгоценные камни и Серёга Нефтяной даже подивился тому, что его вторыми говорящими камнями пожелали стать два каких-то невзрачных, прозрачных камня размером с гусиное яйцо каждый. Он удивлённо пожал плечами, взял их и только после того, как два голубоватых алмаза в считанные минуты превратились на его ладонях в два каплевидных, гранёных бриллианта с вогнутым дном и потому похожих на столовые ложки без ручек, сверкающих каким-то электрическим сиянием, которые к тому же сами взлетели с ладоней и прилипли к его лбу над глазами, свои собственные глаза у того вылезли на лоб и князь Сергей Нефтяной заорал благим матом:
– Митяй, я каждую землянку насквозь вижу! Почёсывая небритую щёку, Митяй усмехнулся и ответил:
– Хе-хе, княже, посмотрим, что ты заорёшь, когда подойдёшь к своему самовару и наденешь вторые говорящие камни так, как полагается, то есть на глаза вместо очков, да, ещё возьмёшь в руки первые. Хотя знаешь, мне это самому интересно, пошли к твоей шайтан-кастрюле, глянем, что из этого выйдет.
А вышло из этого следующее. Едва только они вместе с тремя десятками главных специалистов нового предприятия нефтехимии подошли к керосиновому заводику, а Серега Нефтяной остановился возле стальной ректификационной колонны, установленной на мощном каменном фундаменте, ведлы вообще строили завод на диво капитально и основательно, и распахнул волчий полушубок, а затем и тёплую рубаху, чтобы два больших, плоских агатовых ромба на его выпуклой, мошной груди когда-то очень удачливого и смелого охотника-даргсу, смогли хоть краем глаза взглянуть самовар. Ведл-нефтяник надел бриллиантовые очки на глаза, громко охнул и немедленно начал ведловать. Через несколько минут он поинтересовался отца говорящих камней:
– Митяй Олегович, что скажешь мне на счёт такого бензина и соляры, которые в топливном баке, словно бы в лёд превратятся? Учти, тогда топлива в баки поместится почти в пять раз больше и возле заборной трубки и в ней самой бензин и соляра будут самыми обычными. Правда, я теперь могу поднять октановое число хоть до ста двадцати, да, и цитановое любым сделаю, но мне всё же больше нравится многокомпонентное топливо княгини Ольги, оно самое экономичное, но теперь я его вдвое лучше сделаю на одном только попутном газе и чистой соляре. Митяй зевнул, устало махнул рукой и ответил: