Сила ведлов - Страница 29

После этого сразу же началось общение с самыми запыхавшимися представителями туземного населения, выглядящими весьма неплохо не смотря на то, что им пришлось пережить зиму, а в каменном веке это всегда было самым тяжелым испытанием для человека. Сначала говорил Митяй, а Бастан переводил его слова туаладам. Затем стал говорить князь Михаил и чем дольше он рассказывал, тем шире и радостнее становились улыбки на лицах туаладов, аларов, а также тех людей, которые появились в результате добрососедских отношений между двумя видами людей, кровь которых могла каким-то чудесным образом смешиваться. То, что в князе Михаиле был виден не чистокровный даргсу или алар, всем очень понравилось. Тем более, что Бастан уже объявил его своим преемником на посту верховного ведла. Из городка примчались и все три дочери Бастана, стройный, рослые и весьма красивые девицы, так что у Михаила прямо-таки искры сыпались из глаз. Самой младшей из дочерей верховного ведла было лет двенадцать и потому мать всё время оттирала её в сторону. Похоже, что когда они кружили над городом, Бастан успел отдать нужные распоряжения, а потому все три девицы принарядились. Митяй, глядя на эту картину, негромко сказал:

– Ну, что, Мишаня, когда сватов засылать будешь? Учти, дольше трёх дней я тут торчать не намерен, поэтому решайся. У меня и своих дел полным полно.

– А больше и не надо, Митяй Олегович. – Ответил ему князь Михаил – Я возьму себе в жены старшенькую, Одиану. Она мне приглянулась, да, и я ей кажется. – После чего громко и внятно сделал предложение, чем заложил в своём городе новую и очень важную традицию – Одиана, стань моей женой. О тебе одной я стану заботиться, одевать в красивую одежду, дарить тебе украшения из золота и камней драгоценных. Тебя одну любить и ласкать. Стану учить тебя ведловству и помогу найти говорящие камни, сделаю тебя большой матерью-княгиней нашего нового города. Построю для тебя большой дом на высоком холме и насажу вокруг него сад. Ни ты, ни дети наши, ни наш с тобой народ никогда не будет знать голода и холода, всех я сделаю могущественными ведлами-мастерами и всем дам великие знания, которые получил от своего учителя и второго отца, Дмитрия Олеговича. А твоя мать получит от меня за то, что вырастила тебя, богатые дары, каких ещё никто не видел даже в том городе, откуда мы приехали в ваши земли. Ты согласна стать моей женой, Одиана.

Ещё бы девушка, которой было на вид лет семнадцать, после этих слов, сказанных, кстати, по-туаладски, так что Бастану приходилось всё переводить Митяю, отказалась. Как только согласие девушки было получено, Михаил сказал уже по-русски:

– Ну, всё, Бастан, завтра в полдень жди возле своего дома моих сватов. Приеду к тебе своё сокровище забирать. Да, вот ещё что, пусти сегодня в дом нескольких моих друзей с их женами. Ты этого обычая не знаешь, так они тебя и всех твоих домочадцев научат. Уж если начинать строить город, так с дома для жены. Митяй ухмыльнулся и поинтересовался вполголоса:

– Мишаня, и когда это ты их язык выучил? Ведабу. Хотя я и уезжаю скоро, мне любой местный язык пригодится.

– Так, Митяй Олегович, как только ты сел с князем Бастаном у жаровни, я тоже бегом костерок запалил. Ухватил одного из его парней, усадил напротив и заставил разговориться. Вот он мне все и выложил, как на тарелочке. Обязательно научу.

В этот день все обошлось разбивкой лагеря на холме и подготовкой к сватовству. Собственно к нему он подготовился загодя и даже предусмотрительно не стал жениться, чтобы первым отпочковаться от Дмитрограда. Ну, а вчера вечером портные сидели за швейными машинками до поздней ночи, а потому в полдень большое семейство князя Бастана было не узнать. Сватовство прошло, как по маслу и на следующий день князь Михаил, заявив, что большой свадебный пир он закатит уже в новом городе, полетел с Митяем осматривать окрестности и вскоре они нашли удобную большую возвышенность, наполовину заросшую лесом, причём южным, состоящим из сладкого каштана, уже круто, хвойных деревьев, похожих на кедры, кипарисов, а также магнолий. Ещё в том лесу росли дикие гранаты, оливы и мандариновые деревца и потому иначе, как райским, назвать его было нельзя. Вот только Кура протекала от неё в семнадцати километрах и норию на ней придётся строить очень высокую, метров семидесяти пяти и не одну, а все три, но Михаила нисколько не испугало, а лишь раззадорило. Ну, а Митяй, сделав аэрофотосъёмку, в тот же день распечатал план местности на четырёх листках и проектировщики немедленно принялись за работу. На следующий день они предоставили всем на обозрение эскизный проект нового города и Митяй даже ахнул, таким красивым он получился.

Длинный и широкий язык холма, поднимающегося над урезом воды метров на триста, выступал из леса километров на пятнадцать, имел в ширину восемь и весь порос высокой травой и дикими персиками. Молодой ведл-садовод Артём, летавший вместе с Митяем и Михаилом, так обрадовался, что уже был готов немедленно разбить сад и пересадить в него все деревья, которые он уже видел дающими роскошные плоды. Для того, чтобы новый Ребалан не испытывал трудностей с водой, на самом высоком месте холма, перед лесом, было запланировано строительство громадной, овальной водонапорной башни-бассейна размером шестьсот на восемьсот метров и высотой в двадцать пять. А что, в Ребалане и его окрестностях жило тысяч двадцать пять народа, справятся, да, и верблюдов по низине шастало не мало. К тому же холм был сложен из плотного ракушечника, а выше по реке имелись известняки, глина и даже мергель, так что с цементом проблем не возникнет, да, и поднимут стены водонапорной башни строители не в три дня, а по мере необходимости. Ну, а уже от неё городу предстояло спускаться вниз, с северо-запада на юго-восток, широкими, по двести пятьдесят метров, террасами, полукольцом охватывающими самый верхний район города.